Обезвредить предводителя или главный штаб организации противника,
чтобы затем потратить значительно меньше сил на
его разгром;
сделать противника безвредным, устранив верхушку.
Стратагема захвата вождя — стратагема удара по голове.
Стратагема выключения — стратагема архимедовой точки.
«Когда дерево срубают, обезьяны с него разбегаются»,
"Таща за нитку,
вытягивать петлю",
"Если бьешь змею, бей по голове",
"Если ведешь быка, веди за кольцо в носу".
Словосочетание «цинь цзэй цинь ван» употребляется и
как образное выражение в значении: в каждом деле надо начинать с главного.
Малявин, перевод трактата "Сань ши лю цзи"
Чтобы развязать твердый узел,
Отдели сначала главаря, а потом все
само распустится.
Толкование
Если одержал победу,
нужно забирать все, что можно забрать.
Взять маленькую добычу и пройти мимо
большой — это дело выгодное для простых
воинов, обременительное для командиров
и опасное для предводителя всего войска.
Одержать победу, не развязав твердый
узел и не схватив предводителя означает «позволить тигру уйти в горы».
Как захватить предводителя: не
обращать внимания на знамена и
штандарты, а следить за тем, откуда идут
команды, определяющие движения войск.
Смысл стратагемы по "КНИГЕ ПЕРЕМЕН"
"Драконы бьются на окраине. Их
власти приходит конец”.
Данная фраза представляет собой толкование верхней черты гексаграммы
№ 2 Кунь
"Исполнение".
Гексаграмма Кунь являет собою двойную триграмму Кунь
— "Земля". Она обозначает
пик покоя, тьмы, иньского начала. Это — Среда и условие всякого созидания,
незримый фон всего происходящего. Что касается верхней черты, то она, находясь
как бы в оппозиции к внутреннему состоянию гексаграммы и знаменуя предел
инь, уже содержит в себе переход от инь к ян и, следовательно, появление
на свет тайных процессов. В этом смысле дракон, обитающий в водной пучине
и вечно скрытый от посторонних глаз, оказывается на рубеже своего сокровенного
мира, и его власти "приходит конец”. Точно так же правитель или стратег,
перестав скрывать свои истинные намерения, тотчас теряют власть. Таким
образом, внимание стратега должно быть приковано к верхней черте, которая
символизирует предводителя. Побеждать же его надлежит средствами иньской
тактики, подавляя импульсы шестой черты, отрезая пути к дальнейшим метаморфозам.
Примеры Харро
фон Зенгера
1
Объяснительное стихотворение
Краткой формулировке Стратагемы № 18 уже более 1.200 лет. Мы
находим ее в стихотворении Ду Фу (712 — 770), знаменитейшего после Ли Бо
(701 — 762) поэта эпохи Тан, одного из более чем 2.300 поэтов этого
периода расцвета китайской литературы, от которого до нас дошло около
50.000 стихотворений.
«Его труды сияют сквозь столетия, как неугасимый светильник», —
восторгался переводчик, поэт и ведущий китайский германист Фэн Чжи в
1962 г.
Через четырнадцать лет — еще в период «культурной революции» — мне пришлось посетить родину Ду Фу, Гунсянь (провинция Хэнань).
Ду фу часто страдал от нужды и бедности. Один из его детей умер от
голода. Но чем больше поэт бедствовал при жизни, тем более высокий
пьедестал обеспечен был его славе в глазах потомков. Его прозвали
Ши-шэн, буквально «святой поэт». «Святой» не следует понимать здесь в
религиозном смысле. Это слово означает, что Ду Фу достиг вершины
поэтического совершенства. Его стихотворения, обычно представляющие
собой «истории в стихах», содержат отражение пестрых картин его времени.
Они повествуют о тяжелой жизни деревенских жителей, о событиях
политической и военной истории. Из приблизительно 1.400 дошедших до нас
стихотворений Ду Фу особенно известно следующее произведение (из цикла
«В поход за Великую стену»):
Когда натягиваешь лук —
Тугой должна быть тетива,
Должна быть длинною стрела,
Что в битву послана людьми.
Когда стреляешь по врагу —
Бей по коню его сперва,
И если в плен берешь солдат —
Сперва их князя в плен возьми.
Убийству тоже есть предел, —
Хотя закон войны суров, —
Как есть пределы у всего,
Как есть границы у страны.
Конечно, армия должна
Сдержать нашествие врагов,
Но истреблять их без числа —
Не в этом цель и смысл войны.
(Перевод приведен по изданию:
Ду Фу. Стихотворения. Пер. А. Гитовича. М. — Л., 1962, с. 15.)
В 730 г. после нескольких поражений тибетское государство Туфань
отправило к китайскому императорскому двору послов с мирными
предложениями.
Китайский император Сюань Цзун (712 — 756) принял их,
сообразуясь с мнением своих советников. После этого на границе наступил
мир. Государство Туфань отвело все войска.
Через 7 лет китайский император решил воспользоваться тем, что
туфаньские границы не охраняются, и, нарушив мир, напал на тибетцев.
Китайский военачальник Цуй Сии углубился в территорию Туфаня на 2 тыс.
миль и нанес тибетцам тяжелое поражение. Между Китаем и Туфанем опять
началась война.
Когда в 740 г. умерла китайская принцесса, вышедшая за властителя
Туфаня в 709 г., к китайскому императорскому двору явилось тибетское
траурное посольство, которое попыталось заключить мир. Император Сюань
Цзун отклонил предложение.
Через год тибетцы захватили важную китайскую пограничную
крепость Шибаочэн (к юго-западу от нынешнего города Синин, провинция
Цинхай). Китайский император приказал отбить крепость. Однако
командующий, получивший приказ, вышел из повиновения и вскоре был
казнен.
В 749 г. император призвал отвоевать Шибаочэн предводителя
поступивших на китайскую службу тюрок Гэ Шуханя (ум. 757). Гэ Шухань с
33 тысячами войска выполнил задачу, потеряв более 10 тысяч воинов.
Крепость вновь оказалась в руках китайцев.
Непродуманная военная политика императора Сюань Цзуна, не
считавшаяся со множеством человеческих жертв, побудила Ду Фу написать
это стихотворение.
Исторический комментарий к нему можно найти в труде Цао Муфаня «Ду ши цзашо»
(«Взгляд на стихотворения Ду Фу». Чэнду, провинция Сычуань, 1981).
Если ты хочешь выстрелить из лука, нужно сразу выбрать самый лучший
и не терять напрасно время и силы с плохим луком. То же самое —
при выборе стрелы.
Вместо того чтобы стрелять в маленький силуэт всадника и с большой
вероятностью промахнуться, Ду Фу советует целиться в лошадь. Так ты
имеешь больше шансов первым же выстрелом обезвредить противника.
Вместо того чтобы гоняться за каждым членом разбойничьей шайки,
следует поймать главарей. Бандиты, оставшись без руководства, станут
легкой добычей.
Война с варварами также должна ограничиваться обороной от их нападений. Если эта цель достигнута, оружие может замолчать.
Ду Фу призывает в своем стихотворении: в любой ситуации
следует сначала выделить главное, ограничить свои действия
этим
пунктом и только в следующую очередь заниматься частностями.
Это
ограничение Ду Фу описывает с помощью различных образных
сравнений. Самым знаменитым из них стало выражение: «Если хочешь поймать
разбойничью шайку, поймай сначала главаря».
Как указывает тайбэйский исследователь стратагем Шу Хань, здесь,
конечно, в первую очередь имеется в виду прямой смысл данного стиха.
«Но одновременно это — тайное указание на способ достижения
победы во множестве других ситуаций: кто хочет превзойти противника,
должен часто вспоминать эту стратагему».
2
Обезьяны без дерева
Итак, образно выражаясь, как на войне, так и в жизненной битве
следует в первую очередь найти «предводителя» «разбойничьей шайки».
Такой предводитель может быть отдельным человеком или группой людей, а
может быть предметом или определенной проблемой.
Когда «предводитель разбойников» установлен, встает задача
направить на него острие атаки и уничтожить его. Это вызывает цепную
реакцию в его окружении. Если все улажено без боя, то, согласно «И
цзину», «Книге перемен», «драконья стая теряет вожака». Враждебная
организация обезглавлена. В комментарии к Стратагеме № 18 говорится:
«Если схватить вражеского предводителя, это может вызвать гибель всей
силы противника. Если разрушена главная опора врага, он погибает. Если
положить на лопатки вожака, приспешники разбегутся».
Эти строки напоминают о другом образном китайском выражении: «Когда дерево срубают, обезьяны с него разбегаются».
Мао Цзэдун однажды сформулировал следующую мысль: «Как бы ни
ярились зависящие от империализма паразиты, на их закулисных господ
надежды мало. Когда дерево срубают, обезьяны с него разбегаются и вся
ситуация изменяется».
Эта цитата из 2-го тома Избранных трудов Мао Цзэдуна
относится к связям между Японией и прояпонскими кругами в Китае, в
частности в гоминьдановском правительстве Чан Кайши. Мао обвиняет
прояпонские китайские группировки в том, что они позволяют употребить
себя японцам в качестве «ножа» против китайских коммунистов (Стратагема №
3). Но поскольку Япония сама является «деревом», которое скоро будет
срублено, находящиеся под ее защитой «обезьяны» тоже погибнут.
Через 35 лет так называемая «банда четырех», а именно шанхайский
профсоюзный деятель Ван Хунвэнь, главный идеолог Чжан Чуньцяо,
пропагандист Яо Вэньюань и супруга Мао Цзян Цин, согласно
разоблачениям китайской прессы, явилась руководством опутывающей всю
страну сети единомышленников — так называемой клики «банды четырех». Она
добилась практически абсолютной власти над средствами массовой
информации. И тем не менее эта система без гражданской войны оказалась
обезврежена буквально в один день. Как это произошло?
В октябре 1976 г., через несколько недель после смерти Мао, четыре предводителя были арестованы.
«С арестом "банды четырех" упало "дерево", и обезьяны разбежались с него».
(«Жэньминь жибао», 1979)
3
Умирает человек — умирает и его политика
Конечно, существует множество способов обезвредить «предводителя
разбойничьей шайки». Для этого можно применять другие стратагемы,
выбирая их в зависимости от природы «предводителя» и обстоятельств.
Если «предводитель» — человек, можно действовать двумя
путями: либо жесткими средствами, либо мягкими. К жестким средствам
причисляется применение вооруженного насилия. При этом предводитель
устраняется физически. При мягких средствах пытаются коррумпировать или
пленить мысли и чувства предводителя. Согласно китайским книгам о
стратагемах, сюда, в частности, относятся «плотские бомбы». На Западе
более принят термин «секс-бомбы». Это оружие, согласно гонконгской книге
о стратагемах, часто оказывается действенней, чем настоящая бомба.
В основе Стратагемы № 18 лежит твердая уверенность в выдающейся
мощи отдельной личности или элиты. Она отражает, таким образом,
иерархическое мышление и авторитарный государственный строй
императорского Китая. В империи высшим авторитетом являлся Сын Неба, а в
семье — отец. И по этому образцу было устроено большинство общественных
группировок в традиционном Китае. Эта важность отдельной личности
частично сохраняется до сих пор.
Например, Дэн Сяопин, руководитель Китая после смерти Мао Цзэдуна в
1980 г., в речи о «культурной революции» жалуется на «влияние
феодальной автократии»: «Если кто-либо достигал высокого положения, его
родственники, собаки и куры также возносились до небес. Если кто-то
попадал в опалу, родственников постигала та же судьба».
Тесная связь целой группы людей с судьбой отдельного «вожака»
продолжает практиковаться в Китае, в обществе, где «связи между
индивидуумом и группой внутри верхней прослойки весьма сильно подвержены
давлению патерналистского авторитета».
В Китае часто говорят о «жэньчжи» («личном господстве»).
Основное
содержание понятия личного господства, общее для всех
философов Древнего Китая, передает следующая фраза из классического
конфуцианского источника: «Пока человек жив, проводится его политика;
если он умрет, умрет и его политика».
Эта фраза объясняет причины той цепной реакции, которую вызывает существование или гибель одной личности.
До сего дня значение центра в государстве остается в
основных чертах тем же. «Господство институтов» осуществлено здесь еще
не полностью — тех институтов, которые в западном обществе «до
определенной степени снижают роль руководителя с помощью регулировки
связей между силами, их расчленения, ограничения сил, управления силами и
уравновешивания сил» (Алоиз Риклин).
Но даже и в Китае захват «предводителя» не всегда приносит желанный выигрыш.
По-видимому, закон о том, что нет правил без исключений, действует во всем мире.
4
Покинутый император
В эпоху Мин (1368 — 1644) всемогущий дворцовый евнух Ван Чжэнь (ум.
1449) вынудил 23-летнего императора Ин Цзуна (1435 — 1464) лично
руководить походом против ойратов, надвигавшихся с севера, из Восточной
Монголии, под предводительством Эзен-хана (ум. 1454).
Император Ин Цзун потерпел поражение и попал в плен при крепости Туму (на севере нынешней провинции Хэбэй).
Евнуха Ван Чжэня убили возмущенные китайские воины.
Ойратская армия предприняла наступление на Пекин. Сто тысяч
китайских мужчин и женщин были взяты в плен или перебиты. Императора
ойраты волокли с собой.
Дальнейшее развитие событий описывает американский синолог
немецкого происхождения Вольфрам Эберхард: «Ойраты не собирались убивать
императора. Они хотели сохранить его в качестве добычи и освободить за
большой выкуп.
Однако различные придворные клики не слишком заботились о
своем императоре. После гибели клики Вана вновь образовались две клики,
из которых победила клика генерала Юя, так что последний даже смог
отстоять Пекин от ойратов. Он провозгласил нового императора, но не
младенца-сына плененного императора, как это следовало бы по обычаю, а
его брата.
Другая клика вступилась за права императорского сына.
Из этого ойраты сделали вывод, что китайцы не склонны давать
большой выкуп за пленника. Они сильно снизили цену и фактически навязали
китайцам их бывшего императора, надеясь по крайней мере, восстановив
его власть в Пекине, вызвать полезные для себя политические беспорядки.
Так все и случилось».
Этот пример показывает, что пленение «главаря» не всегда выводит из
строя всю «шайку». Напротив, в Риме не арест, а изгнание Катилины (ок.
108 — 62 до н.э.) превратило в прах его опасный заговор — во всяком
случае, по интерпретации его противника, Марка Туллия Цицерона (106 — 43
до н.э.).
5
Толпа без руководителя
«Изгоняя Катилину из Рима, я предвидел, квириты, что после его
удаления мне не придется страшиться ни сонливого Публия Лентула, ни
тучного Луция Кассия, ни бешено безрассудного Гая Цетега. Из всех этих
людей стоило бояться
одного только Катилины, но и его — лишь пока он находился в стенах
Рима».
Это последнее замечание
Цицерона позволяет вспомнить о Стратагеме № 15 «Сманить тигра с горы
на равнину». Но предоставим слово Цицерону: «Он знал все, умел
подойти к любому человеку; он мог, он осмеливался привлекать к себе
людей, выведывать их мысли, подстрекать их; он обладал способностью
задумать преступное деяние, и этой способности верно служили и его
язык, и его руки.
Для выполнения определенных задач он располагал
определенными людьми, отобранными и назначенными им, причем он, дав
им какое-нибудь поручение, не считал его уже выполненным;
решительно во все он входил сам, был бдителен и рьян; холод, жажда
и голод были ему нипочем.
Если бы этого человека, столь деятельного,
столь отважного, столь предприимчивого, столь хитрого, столь
осторожного при совершении им злодейств, столь неутомимого в
преступлениях, я не заставил отказаться от козней в стенах Рима и
вступить на путь разбойничьей войны, мне нелегко было бы отвратить
страшную беду, нависшую над вашими головами...
И если бы Катилина
оставался в государстве и по сей день, то нам пришлось бы сразиться
с ним, причем мы никогда — если бы этот враг все еще находился в
Риме — не избавили бы государство от таких больших опасностей,
сохранив при этом мир, спокойствие и тишину».
(Извлечение из
«Третьей речи против Катилины» по изданию: Лангеншайдтова
библиотека избранных греческих и римских классиков в новых немецких
переводах. Т. 90. Берлин — Штутгардт, 1855 — 1812.)
Все грозившие Риму
опасности были устранены благодаря удалению Катилины из города. По
Цицерону, следовало бояться одного Катилины из-за его
предусмотрительности, деловых качеств и решительности. Его
сторонники, которые погубили дело своей ограниченностью и
непредусмотрительностью, сами по себе ничего не смогли бы добиться.
Здесь можно вспомнить о
высказывании Макиавелли: «Толпа без предводителя
беспомощна». (О государстве. Пер.
Йог. Циглера. Карлсруэ, 1832)
Макиавелли навели на это
заключение следующие события: «Римские плебеи, по
причине смерти Виргинии, вооружившись, удалились на Священную гору.
Сенат отправил к ним посланцев, дабы спросить, кто дозволил им
покинуть своих военачальников и уйти. И столь высок был авторитет
Сената, что, не имея предводителя, никто из плебеев не решился
ответить. Как пишет Ливий, не хватало для ответа не предмета, а
того, кто бы этот ответ произнес». (Цицерон. Речи. Т. I. Пер.
В.О. Горенштейна. М., «Наука», 1993, с. 316)
6
Утопленное суеверие
Во времена князя Вэня из
Вэй (445 — 396 до н.э.) чиновник Симэнь Бао был назначен начальником
уезда Е (на западе нынешнего уезда Линьчжан, провинция Хэнань).
Прибыв на место службы, он встретился с местными старейшинами и
стал расспрашивать их, какие затруднения есть у местных жителей.
Старейшины сказали: «Нас печалит необходимость отдавать невест богу
реки, что является причиной нашей бедности».
Симэнь Бао стал
расспрашивать подробнее. Ответ был таков: «Три жреца и один
отшельник каждый год устраивают поборы среди населения. Сумма,
которую они отнимают, доходит до ста раз по 10 тысяч. Из них 20 — 30
раз по 10 тысяч они употребляют на свадьбу речного бога. Остаток они
делят между собой и еще одной колдуньей.
Когда приходит время,
колдунья является сюда и выбирает какую-нибудь красивую девушку.
Она говорит: "Эта девушка должна стать супругой речного бога". И
начинается подготовка к церемонии помолвки. Девушке шьют новые
шелковые платья. Она должна жить уединенно и не употреблять ни вина,
ни мяса. На берегу реки строят хижину для проведения празднества. С
четырех сторон ее завешивают желтыми и красными шелковыми
занавесями. Туда отводят девушку и приносят говядину и другие
яства. Через 10 дней на девушку надевают украшения и приказывают ей
лечь на циновку. Циновку бросают в реку. Она проплывает несколько
миль, а потом вместе с девушкой уходит под воду к речному богу.
Если
в каком-нибудь семействе есть красивая дочь, то все боятся, что,
когда она вырастет, колдунья назначит ее в невесты речному богу.
Многие семейства бегут вместе с дочерьми в отдаленную местность.
Население города становится все меньше, и растет нищета. Это
продолжается уже долго. В народе говорят: "Если речному богу не
отдать невесты, то потоки воды разрушат все имущество и утопят
людей". Так говорится».
Симэнь Бао сказал:
«Когда речной бог захочет получить супругу в следующий раз, я хочу,
чтобы трое жрецов, колдунья и деревенские старейшины проводили
девушку, когда ее будут отправлять в реку. Я тоже буду там
присутствовать». Все согласились.
Когда пришел назначенный
день, Симэнь Бао явился на берег реки.
Три жреца, местные чиновники
и служащие, богачи, старейшины — все пришли посмотреть на
жертвоприношение. Всего было около трех тысяч зрителей,
Колдунье
было около 70 лет. За ней следовали 10 ее учениц. Все они носили
длинные шелковые платья и прислуживали колдунье.
Симэнь Бао сказал;
«Позовитека сюда невесту речного бога. Хочу посмотреть, красива
она или уродлива».
Из хижины вынесли
избранницу. Симэнь Бао рассмотрел ее и повернулся к жрецам,
колдунье и старейшинам: «Эта девушка недостаточно красива. Поэтому я
поручаю великой волшебнице спуститься в реку и передать весть
речному богу. Если он пожелает более красивую супругу, мы пошлем ее
ему через некоторое время». И он приказал своим помощникам бросить
старуху в реку.
Немного подождав, Симэнь Бао сказал: «Почему эта старая
волшебница так медлит? Пусть ее ученица поторопит ее!»
И в реку бросили одну из
учениц.
Еще через некоторое время Симэнь Бао сказал: «Что это
ученица задерживается? Пошлите еще одну ученицу, чтобы поторопила
ее».
В реку бросили еще одну ученицу. Таким же образом эта судьба
постигла еще трех учениц.
Симэнь Бао сказал:
«Колдунья и ученицы всего лишь женщины. Они не могут толково
передать речному богу наши слова. Пожалуй, надо отправить в реку
трех жрецов, чтобы они объяснились с речным богом».
И он приказал бросить в
реку трех жрецов.
Затем он заколол волосы шпилькой и стал,
внимательно уставившись в реку, чего-то ждать. Тут страх охватил
деревенских старейшин, чиновников и зрителей.
Наконец Симэнь Бао
оберулся и сказал: «Старая колдунья, ее ученицы и три жреца не
возвращаются, что делать?» И он приказал бросить в реку отшельника и
одного из богачей, чтобы поторопить исчезнувших.
Тут все бросились
на колени, оперлись руками о землю и стали, обращаясь к Симэнь Бао,
так стучать головами по земле, что раскровянили себе лбы. Цвет их
лиц напоминал остывший пепел.
Симэнь Бао сказал: «Ну ладно, давайте
еще немного подождем».
Через некоторое время он
сказал: «Ну, вставайте. Я чувствую, что речной бог еще долго будет
удерживать своих гостей. Вам не надо ходить к нему. Идите по домам».
Чиновники и жители Е перепугались за свои жизни и с тех пор больше
никто не пытался и говорить о свадьбе речного бога, не говоря уже о
том, чтобы ее устраивать.
Скорее всего, простое
объяснение не тронуло бы суеверных жителей города. Однако это
суеверие было опорной точкой жульничества, проводившегося маленькой
группой людей. После того как жрица, руководившая этой группой,
вместе с несколькими сторонниками была брошена в реку, суеверие
навеки утонуло в потоке.
Этот рассказ о событии,
происшедшем более 2.400 лет назад, восходит к «Историческим
запискам» Сыма Цяня (род. ок. 145 до н.э.), точнее, к приложению,
принадлежащему перу Чу Шаосуня (I в. до н.э.). История известна в
Китае каждому школьнику. Я прочитал ее в 1973 г. в Центре языковой
подготовки Тайваньского Нормального университета в 4-м томе
официальной серии учебников по китайскому языку для тайваньских
средних школ, а кроме того, в качестве примера к Стратагеме № 18 в
гонконгских и тайбэйских книгах о стратагемах. В КНР Симэнь Бао
увековечен в первую очередь в комиксах.
7
Стрелы из руты
В период восстания Ань Лушаня произошла стычка между Чжан Сюнем (709 — 757), начальником
уезда Чжэньюань (в современной провинции Хэнань), и восставшим
военачальником Инь Цзыци.
Войско Чжан Сюня пошло в атаку на войска
бунтовщиков, и те потеряли около 5 тысяч человек. Но победа еще не
была достигнута. Чжан Сюнь хотел уничтожить предводителя врагов,
военачальника Инь Цзыци, но никак не мог узнать его в схватке.
Тогда Чжан Сюнь приказал своим воинам использовать в качестве стрел
стебельки руты. Воины противника, в которых попадали эти бессильные
стрелы, очень обрадовались, потому что решили, что Чжан Сюнь
расстрелял уже все настоящие стрелы.
Воины бунтовщиков,
захватив эти стрелы, все поспешили к одному человеку, явно своему
предводителю, которому хотели передать радостную новость. Таким
образом Чжан Сюнь узнал, кто из воинов Инь Цзыци. Он тут же
приказал начальнику отряда Нань Цзиюню выпустить по военачальнику
бунтовщиков стрелу, естественно настоящую. Стрела попала в левый
глаз военачальника, он сразу прекратил битву и вместе со своим
войском отошел, признав поражение.
Только устранение вожака
приносит победу. Вышедшая в северо-восточной китайской
провинции Цзилинь книга о стратагемах напоминает: без устранения
вражеского
главаря и без разрушения главной силы противника так же
глупо
полагать, что ты достиг полной победы, как отпускать в горы
раненого
тигра.
8
Зимний ночной поход
Бунт Ань Лушаня и Ши
Сымина (756 — 763) нанес тяжелый и имевший большие последствия удар
могуществу китайского императорского двора. Ослабление верховной
власти государства побудило бесчисленных региональных военных
правителей создавать собственные маленькие княжества.
При
императоре Сянь Цзуне (805 —820) попытались отделиться также У
Шаочэн и его младший брат У Шаоян, последовательно бывшие военными
правителями Хуайси (район нынешней провинции Хэнань). Но только У
Юаньцзи, сын У Шаояна, в 814 г. открыто взбунтовался против
императора. Он закрепился в Цайчжоу (в нынешнем уезде Жунань,
провинция Хэнань) и все время увеличивал свою военную мощь. Все
попытки усмирить возмутителя спокойствия пропали даром. Наконец
военным правителем региона, соседнего с областью влияния У Юаньцзи,
был назначен по его собственной просьбе Ли Су, который занялся
усмирением восстания.
Сначала Ли Су держался
тихо и утвердил У Юаньцзи в убеждении, что он получил слабого
соперника. В то же время Ли Су всеми силами готовился к схватке. Он
изучал местность, засылал шпионов и муштровал солдат. Но в первую
очередь он заботился о том, чтобы с попавшимися в плен бунтовщиками
хорошо обращались. Даже дезертиров высокого ранга, попавших ему в
руки, он принимал хорошо и брал в свою армию. Так он набрал себе
воинов, которые хорошо были знакомы с территорией У Юаньцзи.
Через
некоторое время Ли Су узнал, что лагерь У Юаньцзи находится не в
Цайчжоу, а в расположенном поблизости Хойцю и что Цайчжоу
практически не защищен.
Планируя военный поход,
Ли Су исходил из следующих предпосылок. Все его предшественники
оказались бессильны против У Юаньцзи. Тот еще ни разу не терпел
поражения. Поэтому его самонадеянность чрезвычайно возросла. У него
было два важнейших союзника: Ли Шидао, правитель Юньчжоу (в области
нынешней провинции Шаньдун), и Ван Чэнцзун, военный правитель
Хэнчжоу (в районе нынешней провинции Хэбэй). Оба этих военных
правителя еще не решились открыто отпасть от императора. Однако,
если иметь в виду долгие военные действия против У Юаньцзи,
возникала опасность того, что они оба солидаризируются с
бунтовщиком. Чтобы устранить такое неблагоприятное для императора
развитие событий, имелось лишь одно решение: быстрый сокрушительный
удар по У Юаньцзи, или, как формулирует вышедшая в 1983 г. в Гуйчжоу
книга о стратагемах, принадлежащая перу Цзян Говэя и Цзян Юнкана,
применение Стратагемы № 18.
В 27-й день 11-го месяца
817 г. зимней ночью Ли Су начал молниеносный поход на Цайчжоу. Уже
более 30 лет там никто не встречал императорских солдат, так что
никто не ожидал нападения в ту ночь. Шел снег. Множество военных
знамен сломал ветер, но войско Ли Су продвигалось вперед.
Более чем через 1.100
лет Чэнь И (1901 — 1972), с 1949 г. мэр Шанхая и министр иностранных
дел КНР, написал во время гражданской войны стихотворение «Поход
снежной ночью», которое напоминает о событиях 817г.:
Гору Тайшань окутал
глубокий снег,
Реку И покрыл толстый
лед.
Сквозь черную ночь
Торопливый поход.
Боевой дух высок,
И сердца бьются в
лад.
Чтобы шайку поймать,
Мы поймаем сперва
Вожака.
И наступит всеобщий
праздник
Весеннего дня.
К утру армия Ли Су
подошла к стенам Цайчжоу. Городская стража крепко спала. Путь был
свободен, и воины Ли Су вошли прямо в город.
Известие о падении
Цайчжоу застало врасплох бунтовщика У Юаньцзи. Он попал в плен и
был доставлен к императорскому двору в Чанъань. Так одним ударом
было покончено с многолетним бунтом в Хуайси.
9
Черный тигр вырывает сердце
В 1948 г. Красная армия
осадила стратегически важный город Сянъян (провинция Хубэй). С
востока, запада и севера город был окружен рекой Ханыиуй, с юга —
защищен горами. Между рекой Ханыпуй и южными горами к западной части
города шел узкий коридор. Расположенные вне города на горах бункеры
и оборонительные сооружения, по-видимому, образовывали стабильную
систему обороны.
Согласно пекинской книге о стратагемах,
командующий войсками противника Кан Цзэ был «жаждущим крови
пожирателем коммунистов». Он прекрасно знал коммунистическую
тактику: «сначала позволить врагу растратить свои силы, а потом
захватывать отдельные изолированные отряды противника». В эту
тактику входило также основное правило, гласившее, что при штурме
укрепленного объекта надо прорвать сначала внешнее кольцо
укреплений, а потом одну за другой уничтожать внутренние линии
обороны.
Но Красная армия повела
себя иначе. Сначала она захватила ближайшую к городу гору Чжэньу и
так открыла себе путь к коридору. Отсюда «черный тигр мог сразу же
вырвать сердце противника».
«Черный тигр» здесь образное название
особенно сильного противника. Песенка внешней линии обороны была
спета. Затем Красная армия использовала Стратагему № 6 «Шуметь на
востоке, а нападать с запада», а именно разрушила окружающую город
стену и захватила в плен командира противников Кан Цзэ. Так пал
Сянъян. Вся операция заняла только 8 дней. Считавшаяся непреодолимой
линия обороны у реки Ханыпуй рассыпалась в прах.
Этот пример приводится в
главе о Стратагеме № 18 из вышедшей в Пекине книги о стратагемах.
«Поимка главаря» здесь состоит в молниеносном нападении на центр
вражеской обороны.
10
Схватить противника за горло
С появлением парашютных
войск расширилось применение Стратагемы № 18. Парашютно-десантные
войска позволяют молниеносным нападением перерезать главный нерв
противника. Под прикрытием политических маневров и дипломатических
оговорок можно внезапно овладеть с воздуха столицей или важным
стратегическим объектом противника, схватить врага прямо за горло,
без боя овладеть центральными командными пунктами и подготовить путь
основным войскам.
Пекинский стратагемовед — автор следующей цитаты
— в качестве примера приводит взятие Кабула советскими
военно-воздушными силами в 1979 г.: «В данном случае,
очевидно, изначально общеиспользуемая статагема стала монопольной
стратагемой империализма».
11
Разговор о заместительнице
Красиво одетая молодая
женщина в блестящих украшениях, прекрасная как фея, с рубиновыми
губами, всегда готовыми к лучистой улыбке, — таков облик Ван Сифэн,
молодой супруги Цзя Ляня, второго сына князя Шэ. Она — сердце и
оплот княжеского дворца, в котором проживает ветвь рода Цзя с
огромной свитой родственников, слуг и служанок, насчитывающей около
400 душ.
Ван Сифэн, одна из
четырех главных героинь уже цитировавшегося (см. 3.12) романа «Сон в
Красном тереме», не только красива и талантлива, но, кроме того,
«зла и ядовита» (Ван Куньлунь). Она происходит из могущественного
семейства. Ее дядя занимает самый высокий военный пост при
императорском дворе. Род Цзя находится от него в зависимости. Когда
Ван Сифэн была еще ребенком, она часто переодевалась мальчиком.
Таким образом она узнала о жизни больше, чем обычная женщина ее
времени. Поскольку главные мужчины дворца находятся на
государственной службе и ее муж стремится к тому же, на нее падает
ведение всего хозяйства. С помощью жесткой руки и трезвого взгляда
на жизнь ей удается поддерживать определенный порядок. Однако задача
нелегка. Несмотря на внешний блеск дома, приходится затыкать все
больше глоток, улаживать все больше неурядиц. Никто из
многочисленных господ и слуг, живущих в чести и роскоши, не думает,
что будет дальше. Они настолько привыкли к своему образу жизни, что
не могут хозяйствовать более экономно. Хотя внешне здание кажется
устойчивым, они подгнило изнутри. С каждым надо обращаться согласно
его положению — с людьми старшего, равного, младшего поколений, с
людьми из мужнина рода и с невестками, и, кроме того, еще приходится
регулировать взаимоотношения между слугами и служанками. В этом в
высшей степени сложном переплетении человеческих отношений молодая
женщина должна ежедневно проявлять величайшую ловкость, чтобы эта
задача не раздавила ее. Но благодаря жизненному опыту и
способностям ей удается в каждом положении найти правильный выход,
иногда с помощью жестоких средств (3.12).
Вследствие выкидыша Ван
Сифэн вынуждена лежать в постели и не может заниматься
дворцовым
хозяйством. Руководство берет в свои руки тетка Ван Сифэн,
госпожа
Ван. Будучи несколько флегматичной, она чувствует, что
неспособна
сама выполнять эту задачу, и привлекает в качестве помощниц
Ли Вань,
одну из невесток, известную своим дружелюбием и
обходительностью, и
незамужнюю Цзя Таньчунь, младшую дочь высокопоставленного
чиновника Цзя Чжэна, владельца дворца, ребенка не первой жены, а одной
из
наложниц. Цзя Таньчунь слывет спокойной и сговорчивой. Слуги
и
просители, конечно, стараются поживиться в отсутствие
суровой
хозяйки Ван Сифэн, но их надежды обмануты. Обе
заместительницы, Ли
Вань и Цзя Таньчунь, в высшей степени серьезно относятся к
своим
обязанностям, состоящим в учете доходов и в наказании
нерадивых
слуг. Их, оказывается, не так легко уговорить.
Однажды Ван Сифэн,
находясь у себя в постели, беседует со своей служанкой Пинъэр о
заместительницах, в особенности о Цзя Таньчунь.
«Из-за экономии, которую
я наводила в последние годы, — говорит Ван Сифэн, — в этом доме все
меня возненавидели. Ненавидят меня в глубине души и скрывают кинжал
за улыбкой». Так что Ван Сифэн скорее рада, что Цзя Таньчунь также
проводит весьма жесткий режим. Она надеется, что таким образом
ненависть, направленная на нее, отчасти охладится.
«И вот еще что я хотела
тебе сказать, — продолжает Ван Сифэн. — Я думаю о выражении "Если
хочешь поймать разбойничью шайку, поймай сначала главаря". Если Цзя
Таньчунь будет искать способы провести собственные взгляды на
домашнее хозяйство, конечно, она будет использовать меня в качестве
дурного примера. Если ты услышишь такое, не заступайся за меня. Чем
больше она меня критикует, тем вежливее веди себя с ней и не
противоречь ей, чтобы сохранить мое лицо.»
Китайский политик и
ученый Ван Куньлунь (1902 — 1985), начальник отдела пропаганды
Центрального Комитета Коммунистической партии Китая и великолепный
знаток романа «Сон в Красном тереме», интерпретирует это место
таким образом: «Во время болезни Ван
Сифэн Цзя Таньчунь временно замещает ее. У Ван Сифэн очень скоро
появляется ощущение, что Цзя Таньчунь пытается ее критиковать.
Одновременно Ван Сифэн предвидит, что правление Цзя Таньчунь
преходяще. Ввиду этого Ван Сифэн, проявляя гибкость, сглаживает
конфликт».
Ван Сифэн пользуется в
данном случае двумя стратагемами: «Скрывать под улыбкой кинжал»
(Стратагема № 10) и «Если хочешь поймать разбойничью шайку, поймай
сначала главаря» (Стратагема № 18). В употреблении Стратагемы № 10
она подозревает практически всех.
С помощью Стратагемы № 18 она
оценивает возможное будущее поведение своей временной
заместительницы Цзя Таньчунь.
