Бросить кирпич, чтобы получить взамен яшму;
отдать что-либо, не имеющее ценности, чтобы за это выманить что-либо ценное;
с помощью незначительного дара или благосклонности добиться значительного выигрыша;
отдать противной стороне что-либо ненужное ради того, чтобы позже получить что-либо значительно более существенное.
Argumentum ad populum — спектакль для публики (лат.).
«Не удачей ли было, что у Старика с пограничья сбежала лошадь?».
"Снаряды в сахарной оболочке".
Стратагема обмена.
Стратагема червяка и рыбки.
Стратагема приманки.
Стратагема «Ворона и Лисица».
Стратагема «Утолить жажду видом сливы».

Малявин, перевод трактата "Сань ши лю цзи"

Обменять одну вещь другую того же рода,
но разной ценности
И получить большую выгоду.
Толкование
Способов совершить выгодный обмен существует великое множество, но лучший из них — выдать поддельное за подлинное, придав ему тот же вид и так возбудив в людях желание обладать этим.
Заманивать неприятеля взмахами флагов, боем боевых барабанов и гонгов — значит выдавать поддельное за подлинное.
Завлекать неприятеля, выставляя против него старых и малых или оставля ему свои запасы продовольствия — значит обменивать то, что ценится дешево, на то, что ценится дорого.

Смысл стратагемы по "КНИГЕ ПЕРЕМЕН"
"Удар по недоразвитости”.
Эта фраза представляет собой толкование верхней черты в уже известной нам гексаграмме № 4 Мын    "Недоразвитость".
Согласно толкованию Ю.К.Щуцкого,  эта шестая девятка обозначает "окончание недоразвитости. Здесь указывается сила учителя, достигшего гармонии между знанием и новым актом познания. Этой силой он в состоянии разбить недоразвитость. Но если бы он просто навязал ученику свои знания, то поступил бы по отношению к нему как захватчик, как "разбойник” (ибо в толковании сказано: "не благоприятно быть разбойником”). Здесь все дело в том, чтобы "давать снадобье в соответствии с болезнью”, чтобы разбить недоразвитость, которая, как "разбойник”, захватила ученика”.
Между тем верхняя триграмма Гэнь  , согласно традиции,  обозначает противника, и верхняя девятка соответствует основе его главной опоре. Как указывает ученый XI в. Чэн И, верхняя черта символизирует "предел непонимания”. Речь идет, таким образом, о нанесении удара по основным силам противника, не понимающего обстановки, с тем, чтобы перенять его могущество. На возможность нанесения такого провокационного удара указывает вторая девятка — символ собственной активности. Высокая же вероятность активных действий противника вытекает из присутствия трех подряд иньских черт, соответствующей затяжной паузе в наших действиях: противник неосторожно заполняет эту паузу — и теряет свои силы.

Примеры Харро фон Зенгера

     С древних времен яшма является любимым камнем китайцев. Яшма — минерал, который бывает окрашен по-разному в зависимости от содержания железа: он может быть черным, красным, голубым, зеленым и даже белым. В Древнем Китае яшма использовалась в императорской и религиозной символике, а также в украшениях и при декоративной отделке. Яшмовый император — верховное божество в верованиях китайского народа.

     Так же как в выражении «Пусть расцветают сто цветов» имеются в виду не настоящие цветы, а различные формы и направления стиля в литературе и искусстве, Стратагема № 17 говорит не о настоящем куске яшмы и не о настоящем кирпиче, как его воспевает Тан Цзицинь в пекинской газете «Гунжэнь жибао» («Рабочая газета»), официальном органе китайских профсоюзов, от 19 июля 1987 г.:
Разбуженный ото сна,
Он стряхнул с себя долгую грезу Паньгу, создателя мира,
И, перемешанный сильной рукой, обрел крепость,
И в мелодии силы обрел форму.
Он раскалился в пылающем огне надежды
И достиг свободы в печном жару.
Наконец податливая глыба
Облеклась в краски огня
И в крепость.
Дзинь-дзинь — древняя музыка звона.
Кирпич летит в пустыни и горные долины
И воплощает в жизнь один план за другим.
Так на огромных пространствах Родины
Каждый день вздымается к небу новая строка стихотворения.

     Обретение «яшмы» — цель, выбрасывание «кирпича» — средство Стратагемы № 17. При этом и «кирпич» и «яшма» могут употребляться в разнообразных символических значениях. Неудивительно, что гонконгский специалист по стратагемам Ли Цзунъу утверждает: «Эта стратагема имеет самую большую область применения».

 1   Половина четверостишия
     Когда поэт эпохи Тан Чжао Гу однажды приехал в Сучжоу, тамошний поэт Чан Цзянь решил выманить у него несколько стихотворных строк. Он подумал, что Чжао Гу, конечно, посетит Линъяньсы, храм Духа скал. Поэтому Чан Цзянь написал на стене храма два стиха, намеренно не очень искусно составленных, которые принадлежали стихотворной форме, включающей четыре стиха, состоящих из пяти или семи иероглифов.
Когда Чжао Гу посетил храм, его действительно смутило неоконченное четверостишие. Он дописал две недостающие строки и так закончил стихотворение. Оба его стиха оказались значительно искуснее, чем предложенные Чан Цзянем.
Поведение Чан Цзяня сохранилось в памяти потомков в поговорке «Бросить кирпич, чтобы получить яшму».

     Эта история не соответствует действительности. Чан Цзянь жил в первой половине VIII в., а Чжао Гу — в первой половине IX в. Могло ли неоконченное четверостишие Чан Цзяня на стене храма сто лет спустя вдохновить Чжао Гу на два дополнительных стиха? Кто знает! Но и в этом случае в рассказе, распространявшемся с эпохи Сун (X — XIII вв.) в десятках трактатов, концы с концами не сходятся.

 2   Китайский флирт
     «Женщина, прекрасная, как роскошный, благоухающий на всю страну пион, с кожей блистающей, белой как снег и лицом как искрящаяся яшма. Речь ее подобна щебету ласточек и напеву тростниковой флейты».
Этими строками начинается венок стихотворений «Великолепная пара» уйгурского поэта Гуань Юныпи (1286 — 1324). Ему присуща безыскусная естественность, с которой он воспевает отношения между мужчиной и женщиной, например в следующих строках:
«Я вижу, что он беспрестанно бросает на меня взгляды.
Это меня очень радует.
Я бросаю ему кирпич, чтобы получить яшму.
Из его печали я надеюсь получить свое счастье».

     В данном случае кирпич, по-видимому, обозначает вопрос женщины, изображающий негодование: «Почему вы мне докучаете?» Боль, которую вызывает раздраженный тон вопроса, — это «кирпич», который она бросает тайно любимому ею мужчине. Однако таким образом она предоставляет ему возможность завязать разговор. Более близкое знакомство с ним — это та «яшма», которую в результате получает женщина.

 3   Любопытный послушник
     В эпоху Тан (VII — Х вв.) чаньский проповедник Цуншэнь учил своих послушников совместной медитации ^[2]. Они должны были неподвижно сидеть с закрытыми глазами и путем очищения духа от всех мирских мыслей достигать состояния самоотречения.
Однажды перед вечерней медитацией монах объявил: «Сегодня вечером я отвечу на ваши вопросы. Кто достиг самого глубокого погружения в буддийское учение, может выйти вперед».
Все ученики сразу же среагировали на это принятием правильной позы и погружением в глубокую медитацию. Только один молодой послушник, который был о себе очень высокого мнения, вышел вперед и поклонился.
Монах Цуншэнь немедленно произнес: «Я-то бросал кирпич, чтобы получить яшму, а глядите-ка, что я получаю: необожженный кирпич!»

     Это — анекдот из сборника буддийских поучений эпохи Сун. Предложение монаха, произнесенное перед медитацией, уподобляется кирпичу. Монах надеялся в конце длительной медитации обнаружить ученика, сильно продвинувшегося в познании путем просветления, — «яшму». Но ему это не удалось. Вместо этого он получил любопытного выскочку.

 4   Позор Девятого дядюшки До
     Иногда слова Стратагемы № 17 используются как риторическая фигура, например в романе Ли Жучжэня «Цзин хуа юань» («Цветы в зеркале», приблизительно 1763 — 1830).
     Ученый Тан Ао сопровождает своего тестя, купца Линь Чжияна, в морском путешествии. Купец занимается торговлей в дальних странах. С ними едет также 80-летний, но еще крепкий и довольно образованный штурман, Девятый дядюшка До.
Однажды они приезжают в страну Чернозубых. В то время как Линь Чжиян занимается торговлей, Тан Ао и Девятый дядюшка До прогуливаются по улочкам столицы. Они заходят в переулок и видят на одной из дверей надпись: «Школа для девочек». Оттуда выходит старик, замечает иностранцев и приглашает на чашку чая. Любознательный Тан Ао соглашается, так как хотел бы узнать побольше об этой стране.
В школе гости видят двух 14-летних школьниц с черными лицами, выкрашенными красной краской бровями и выразительными глазами. На одной красное, а на другой пурпурное платье. Приносят чай. Старый учитель говорит ученицам: «Сегодня вам представилась редкая возможность встретиться с двумя великими учеными. Они могут разрешить ваши вопросы, возникшие при обучении. Не прекрасно ли так расширить свои знания?»
Девятый дядюшка До отвечает: «Конечно, я не так глубоко образован, но об обычной книжной науке некоторое представление имею».
На это одетая в пурпурное платье девушка слегка привстала и сказала: «Мы живем в удаленной стране и по природе невежественны. Как можем мы решиться задавать вам вопросы?»
Девятый дядюшка До подумал про себя: «Эта девушка разговаривает не так уж неотесанно. Наверное, она уже училась пару лет. Жаль, что здесь есть только малолетние женщины. Не знаю, о чем с ними и поговорить. Пожалуй, надо ее вызвать на разговор каким-нибудь замечанием. Если она хоть чуть-чуть умеет читать и писать, еще долго можно будет поддерживать беседу».
Вслух он сказал: «Ты, о одаренная, ставишь себя уж очень низко. Не будь так стыдлива. Если есть у тебя на сердце какие-нибудь вопросы — спрашивай, не стесняйся. Что знаю, я тебе расскажу».
Тут откликнулся и Тан Ао: «Мы давно уже оставили книжное учение. Много лет уже не упражнялись. Боюсь, что наши знания неглубоки, и надеюсь на твои указания, о одаренная».
Услышав из уст Тан Ао слово «указания», Девятый дядюшка До проронил многозначительное «хм». Про себя он подумал: «Ведь это же две чужеземные девушки. Ясно, насколько мало у них знаний. Почему почтенный Тан так вежлив с ними? Явно он их слишком высоко оценивает».
     Но кто бы мог подумать, что это возможно: девушки выказали глубокие знания и выдающуюся память. Не нашлось ни одной книги, которую бы они не знали. Из их уст речь лилась непрерывным потоком. Девятый дядюшка До, у которого язык был тоже хорошо подвешен, охотно бы срезал какую-нибудь из них, но они не показывали никаких пробелов в знаниях. Тогда он подумал: «Пожалуй, этих девушек не поймаешь на обычных классиках. Однако, насколько я знаю, "И цзин", "Книга перемен", за границей совершенно неизвестна. Почему бы не вовлечь девушек в разговор о ней? Наверняка здесь предел их знаний».
И он обратился к девушкам: «Я слыхал, что "Книга перемен" мало известна за границей. Но здесь, я вижу, культура процветает. Вы, одаренные, много знаете и глубоко начитанны, и, конечно, вам знакомы основные положения "И цзина". С циньского и ханьского времени [221 до н.э. — 220 н.э.] многие ученые объясняли этот труд. Я хотел бы спросить вас, какую школу комментаторов вы считаете лучшей?»
Девушка в пурпурном платье отвечала: «Между эпохами Хань и Цзинь [206 до н.э. — 420 н.э.] и эпохой Суй [581 — 618] мне известны, кроме работы Цзы Ся «Комментарий к "И цзину"», состоящей из двух томов, еще 93 комментария. Но знания мои слишком малы, чтобы я решилась их оценивать. Я прошу вас высказать ваше мнение».
Девятый дядюшка До подумал про себя: «Я до сих пор слыхал только о 50 — 60 комментариях, а она говорит о 90, но отказывается о них высказаться. Наверное, она помнит лишь несколько названий, а такое большое число сказала, чтобы похвалиться. Этим она хотела меня устыдить, но я-то понял, в чем дело, и оставлю ее с носом. Также и братец Тан получит удовольствие».
И он сказал: «Я слыхал больше чем о 100 комментариях к "И цзину". Меня поражает, что здесь известно только о 93. Не может ли одаренная сказать мне, сколько томов включает каждый комментарий?»
Девушка в пурпурном платье отвечала улыбаясь: «Сущность каждого комментария я, пожалуй, не смогу припомнить во всех подробностях. Но названия комментариев и число томов, из которых они состоят, я, пожалуй, скажу».
Покраснев, Девятый дядюшка До сказал: «Почему бы одаренной не назвать тогда один-два комментария с именами авторов и числом томов?»
На это девушка в пурпурном перечислила все 93 комментария и подробнейшим образом описала их содержание.
Девятый дядюшка До в смущении слушал это перечисление. В этом списке были все известные ему работы, а также многие другие. «Надеюсь, она не станет теперь испытывать меня. Я ведь ничего не смог бы прибавить», — сказал он себе в изумлении.
Но девушка действительно задала ему тот вопрос, которого он боялся. «Такой великий мудрец, как вы, говорил о 100 комментариях. Я не знаю, идет ли речь об уже перечисленных здесь работах или о совершенно другом списке из 100 комментариев. Пожалуйста, назовите мне одно или два заглавия, чтобы я могла расширить мои знания».
Девятый дядюшка До торопливо ответил: «Все, что мне известно, одаренная уже перечислила. Я уже стар, и память моя не слишком хороша».
Но девушка проявляла настойчивость: «Конечно, содержание отдельных работ мудрец может не очень хорошо помнить, я даже не решаюсь об этом спрашивать. Но авторов и число томов может перечислить каждый школьник. Почему же великий мудрец скрывает от меня знания?»
Девятый дядюшка До ответил: «Но я правда больше ничего не помню. Я вовсе не хочу ничего скрыть».
Девушка в пурпурном платье парировала: «Если великий мудрец не может назвать ни одного комментария, это значит в лучшем случае, что он не хочет меня учить, но в худшем случае это значит, что он хотел меня обмануть, говоря о 100 комментариях».
Когда Девятый дядюшка До услышал это, он весь покрылся потом и больше ничего не смог сказать.
Девушка в пурпурном платье, однако, продолжала: «Только что великий мудрец говорил о 100 книгах. Я ведь прошу только перечислить в дополнение к моим 93 еще 7, так чтобы вместе получилось 100 книг. Это может даже ребенок. Почему же вы не хотите просветить меня?»
Девятому дядюшке До оставалось в его положении только почесывать себе уши и щеки.
Она вновь заговорила: «Кто же будет при таком легком вопросе еще медлить с ответом? Ничтожная служанка только что привела в движение свои губы и язык и перечислила многочисленные комментарии. Я хотела бросить кирпич, чтобы получить яшму».

     Здесь мы прерываем изложение романа «Цветы в зеркале», действие которого происходит в эпоху Тан. Этот роман более всего знаменит в Китае пронизывающей его идеей равенства полов. Еще Конфуций (551 — 479 до н.э.) приравнивал женщин к «маленьким людям»: «Женщины и маленькие люди с трудом обучаемы. Если ты приблизишь их к себе, они становятся назойливы, если удалишь — становятся строптивы».
     В Китае женщина рассматривалась как создание космического принципа Инь, пассивной земной стихии, навеки подчиненной мужчине, представителю принципа Ян, активной стихии неба, обволакивающего землю. Китайцы не ограничивались тем, что уродовали женщинам ступни и тем вызывали у них отсталость в физическом развитии.
В духовном отношении женщина тоже была в определенной степени скована. Такое представление о женщине во многих местах романа «Цветы в зеркале» в корне оспаривается. Девятый дядюшка До воплощает мужское чувство превосходства над невежественной женщиной и оказывается пристыжен.
Уже поднаторевший в стратагемах читатель во время чтения этого раздела мог заметить, что Девятый дядюшка До вопросом про «И цзин», «Книгу перемен», хотел применить Стратагему № 15: «Сманить тигра с горы на равнину». Однако это ему совершенно не удалось, и он сам подвергся действию стратагемы.
Когда девушка называет их дискуссию кирпичом, которым она хотела выманить у Девятого дядюшки До яшму, она не столько имеет в виду стратагему, сколько пользуется ею, отчасти изображая самоуничижение, отчасти в шутку, сквозь которую просвечивает сознание собственного превосходства.

 5   Советские гравюры за китайскую бумагу
     Древнекитайская девушка в пурпурном платье употребила Стратагему № 17 как риторическое средство самовыражения. Точно так же бывает и в современном Китае, например у Мао Цзэдуна: «Что касается вопросов культуры, здесь я не специалист... то, что я могу сказать по поводу прогрессивнейших культурных веяний целой страны, скорее можно сравнить с кирпичом, брошенным в ожидании яшмы».
     Это цитата из первого абзаца доклада Мао о новой демократии от 1940 г. Примечательно, что слова Стратагемы № 17 опущены в официальном немецком переводе избранных трудов Мао (Пекин, 1968). Здесь вместо кирпича и яшмы говорится о «решающем стимуле для деятелей культуры ради получения их собственных полноценных докладов».

     Длинные статьи их авторы в Китае часто с самоиронией называют «кирпичами».
     Последний абзац выходящей в Пекине газеты для интеллигентов «Гуанмин жибао» заключает статью об изучении английского языка фразой: «Наши замечания и советы пока не достигли совершенства. Мы только впервые ставим этот вопрос на публичное обсуждение и таким образом бросаем кирпич в ожидании яшмы».
     В конце статьи о времени возникновения лозунга «Свобода, равенство, братство» историк Чэнь Цзунь пишет: «Приведенный выше материал я выписывал попутно при изучении истории Французской революции. Он неполон и требует еще значительных исследований. Поднимая здесь некоторые вопросы, я надеюсь, бросив кирпич, получить яшму».
     И Цао Чжэнвэнь пишет в своем детективе «Темные тени над виллой Осеннего аромата», вышедшего в 1985 г., в котором обсуждаются политические нормы Компартии Китая по отношению к частному домовладению: «Китайский детективный роман, который в течение пятидесяти лет находился под влиянием советского шпионского романа, теперь предпринимает свои первые шаги. Этим маленьким томиком, представляемым на суд читателя, я бросаю кирпич, чтобы получить яшму».
     Скорее в шутливом смысле применяет заглавие «Инь юй цзи» («Коллекция полученной яшмы») известнейший китайский писатель XX столетия Лу Синь (1881 — 1.936) к изданному им в 1934 г. собранию русской гравюры по дереву.
Когда Лу Синь хотел опубликовать в 1931 г. роман Серафимовича «Железный поток», он узнал из одного журнала о существовании русских гравюр по дереву, иллюстрирующих это произведение. Лу Синь попытался достать иллюстрации. Это ему удалось. Один из его друзей в Советском Союзе послал ему несколько гравюр с замечанием, что они стоят очень дорого, но выше всего русские литографы оценивают китайскую бумагу для печати гравюр. И если Лу Синь пришлет бумагу, то он с легкостью сможет получить гравюры. Когда Лу Синь внимательно рассмотрел присланные оттиски, он увидел, что они действительно сделаны на китайской бумаге, причем на такой, которая применялась в Китае только для бухгалтерских расчетов.
Так что Лу Синь послал в Советский Союз дешевую китайскую и японскую бумагу — «кирпич» — и получил взамен 36 ценных гравюр — «яшму».

 6   Клятва над могилой
     Дама Цай из Аньлина известна была своей красивой внешностью и здоровым, крепким телосложением. Этим она привлекла взор царя Гуна из Чу. Он выбрал ее в жены.
Придворный Цзян И явился к даме Цай и спросил ее: «Имеют ли ваши предки воинские заслуги перед династией?»
Дама отвечала: «Нет».
Цзян И спрашивал дальше: «Может быть, у вас есть такие заслуги?»
Ответ опять был отрицательный.
Цзян И спросил: «Чем же вы заслужили такое преимущество?»
Дама отвечала: «Причины этого мне неизвестны».
Цзян И объяснил: «Я слыхал, как говорится: если одарить кого-нибудь деньгами, он уйдет, как только деньги кончатся, если одарить кого-нибудь красотой, то любовь исчезнет, как только красота поблекнет. Сегодня вы цветете, но цветы когда-нибудь увянут. Как вы собираетесь добиться того, чтобы царь продолжал одаривать вас вниманием и впоследствии не отвернулся бы от вас?»
Дама Цай отвечала: «Я еще молода и невежественна. Я прошу у вас мудрого совета».
Цзян И предложил ей: «Достаточно, чтобы вы намекнули владыке, что хотите быть погребенной вместе с ним».
Дама Цай ответила: «Я последую вашему совету».
     Цзян И удалился. Через год он вновь встретился с дамой Цай. Он спросил ее, сообщила ли она царю о своем намерении сойти вместе с ним в могилу. Она ответила: «У меня не было подходящего случая».
     Еще через год Цзян И еще раз посетил даму Цай и спросил: «Теперь вы поговорили с владыкой?»
«Нет, у меня не было возможности».
Цзян И сказал: «Вы то и дело въезжаете и выезжаете из городских ворот в одной повозке с царем. Два года уже прошло, а вы утверждаете, что так и не смогли с ним поговорить. Похоже, что вы не придерживаетесь моего совета». И он ушел, недовольный.
     В том же году царь устроил охоту. Свет охотничьих факелов был подобен огненным облакам. Рев тигров и волков раздавался подобно грому.
Вдруг появился обезумевший носорог. Он как раз собирался врезаться в левый бок царской повозки, но тут царь отдал приказ лучшим стрелкам уложить зверя. Достаточно было одного выстрела, и носорог мертвым упал на землю. Радостный царь рассмеялся, склонил голову к даме Цай и сказал: «С кем сможешь ты наслаждаться таким удовлетворением, когда я умру?»
Дама Цай опустила глаза, пролила несколько слезинок, которые увлажнили ее платье, обняла царя и поклялась: «После того как царь проживет десять тысяч лет, его подданная сойдет с ним в могилу. Как же я тогда узнаю, кто переживет такое наслаждение в качестве следующего царя?»
Когда царь Гун услышал эти добродетельные слова, он сразу же подарил даме Цай удел в 300 хозяйств.
Поэтому говорится: «Цзян И разбирается в стратагемах, а дама Цай — в выборе удачного момента».

     Эту историю рассказывает Лю Сян (77 — б до н.э.) в книге «Шо юань» («Сад анекдотов»), в разделе о стратагемах. «Кирпич» здесь — клятва дамы Цай, а «яшма» — получение ею пожизненного удела.

 7   Предложение сотрудничества
     Описание карикатуры: откормленный мужчина, явно какой-то чиновник, гнусно ухмыляясь, преклонил колени перед ямой. Эта яма символизирует упорное научное исследование, в которое прилежно зарылся некий ученый. Чиновник провозглашает: «Мы работаем вместе». Из ямы то и дело протягивается рука, подающая ему сверкающие драгоценные камни. На камнях написано: «Результаты исследований». Стоящий на коленях забирает камни. В левой руке он держит кирпич с надписью «Гибель от клеветы». Этот кирпич он собирается бросить в яму, как только работающий там человек отдаст ему драгоценные камни, доверяя его обещаниям сотрудничества.
     Подпись к этой карикатуре, принадлежащей кисти Пань Вэньхоя и опубликованной в приложении к «Жэньминь жибао», гласит: «Получить яшму, а взамен бросить кирпич».

     Конечно, получение «яшмы» здесь все равно является следствием бросания «кирпича», а именно пустых обещаний сотрудничества. Новым в этой карикатурной переработке Стратагемы № 17 является появление второго кирпича, который бросают на голову ученому после того, как он выполнит свое дело. Применяющему стратагему чиновнику, в научном отношении совершенно бездарному, конечно, хочется достичь научной славы за чужой счет.


 8   Гимн на испускание газов
     «Цветущий талант» — так звучит буквальный перевод ученой степени сюцай в императорском Китае. Один такой ученый умер и предстал перед владыкой преисподней Ямой. Яма как раз в этот момент испустил газы.
«Цветущий талант» тут же сымпровизировал «Гимн на испускание газов»:
Высоко вздымается блистающий золотом пар.
Он истекает из зада драгоценным дуновением.
Звук его подобен звукам струнной и духовой музыки.
Аромат его подобен мускусу и душистому посконнику.

Владыка ада был весьма польщен, подарил «Цветущему таланту» десять дополнительных лет жизни и отправил обратно в мир людей.

     Этим гимном мы обязаны политику и литератору Чжао Наньсину (1550 — 1627). Он дослужился при дворе Минской династии до начальника Министерства чинов. Без особенного успеха он боролся с политической коррупцией, развившейся при дворцовом евнухе Вэй Чжунсяне.
«Гимн на испускание газов» приводится в его книге «Сяо цзань» («Хвала смеху»), в которой он издевается над множеством нелепостей своего времени.
     «Кирпич» здесь — совершенно не имеющий ценности «Гимн на испускание газов», а полученная за него «яшма» — это подаренные владыкой преисподней десять дополнительных лет жизни. То, что этот вид максимы «Я дам тебе мало, а ты мне много» до сих пор актуален, доказывает перепечатка гимна в книге, вышедшей в Синьцзяне в 1981 г.

 9   36-й прием Шопенгауэра
     «Ввести противника в смущение бессмысленным потоком слов. Речь идет о том, что часто человек, слыша всего лишь слова, полагает, что в них есть над чем подумать.
Если он в душе уверен в собственной слабости и если он привык часто слышать то, чего не понимает, делая вид, что понимает, то ему можно понравиться, произнося с серьезным выражением лица чепуху, звучащую учено и глубокомысленно, и выдавая ее за неоспоримое доказательство своего тезиса».
     Так пишет немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788 — 1860) в своей «Эристической диалектике». Здесь бессмысленный поток речи является «кирпичом», а глубокое впечатление, которое он производит на партнера, — «яшмой». Но такого эффекта можно достигнуть не только бессмысленной словесной эквилибристикой, а и бессмысленным, но впечатляющим действием.

 10   Рыбак выуживает царя
      Таким образом удалось наняться на службу к властителю Чжоу человеку по имени Цзян Цзыя, прозванному также Цзян Таньгуном (см. 15.8); согласно легенде, эти события относятся к концу II тысячелетия до н.э. Не имея успеха при дворе династии Шан (XVI — XI вв. до н.э.), Цзян Цзыя покинул столицу и поселился на берегу реки Вэй, большом притоке реки Хуанхэ. Эта местность находилась под властью Цзи Чана из рода Чжоу, противника династии Шан. Цзян Цзыя знал о далеко идущих политических планах Цзи Чана и о его нужде в способных советниках.
Чтобы привлечь внимание Цзи Чана, Цзян Цзыя начал удить рыбу в реке Вэй. Но он удил совершенно необычным образом. Его крючок был не загнутым, а прямым, на нем не было никакой наживки. Кроме того, он держал крючок на расстоянии добрых трех футов от воды, поднимал удочку высоко в небо и громко произносил фразу: «Рыба, которой надоело жить, должна сама ухватиться за крючок».
Об этом редкостном методе ловли рыбы вскоре услыхал Цзи Чан. Он нашел, что этот рыбак — забавный шут, и послал воина с приказом привести его ко двору.
Но рыбак не обратил на воина внимания, только сказал как бы сам себе: «Крючок! Крючок! Крючок! Однако вместо рыбы лишь мелкая креветка хулиганит». Воину ничего не оставалось, как вернуться и сообщить Цзи Чану о своей неудаче.
Цзи Чан поразмышлял над этим и убедился, что рыбак этот — чудаковатый, но выдающийся человек. Он послал чиновника, чтобы пригласить его ко двору. Когда Цзян Цзыя заметил посетителя, он не обратил на него внимания, а только сказал, разговаривая сам с собой: «Крючок! Крючок! Крючок! Большая рыба не клюет, только мелкая безобразничает».
Чиновник в удивлении вернулся к Цзи Чану и обо всем рассказал.
«Это, пожалуй, действительно выдающийся человек», — подумал Цзи Чан.
И вот он набрал ценных даров и отправился к рыбаку сам, чтобы пригласить его ко двору поговорить. Теперь Цзян Цзыя уверился, что стремление Цзи Чана найти искусного советника действительно исходит из глубины сердца, и он поступил на службу к династии Чжоу, которой в качестве военачальника помог в решающей битве с династией Шан.

 11   Благоухание имени на сто поколений
      Рыба видит лишь приманку, а крючка не видит, пишет Ван Чжихуа в «Чжунго циннянь бао». Ухватив крючок, рыба оказывается на тарелке рыбака.
     В человеческом обществе также используется множество пестрых «наживок». В качестве примера Ван Чжихуа приводит рекламный текст из предисловия к китайской энциклопедии «Who is Who в промышленности»: «Это "Who is Who" необходимо любому руководителю предприятия или менеджеру. Любой руководитель или менеджер должен постоянно иметь в руках хотя бы один экземпляр. Ибо читатель узнает из книги о компетенции других и на основании полученных сведений может установить связи с себе подобными. Книга поможет также заблистать чести вашей семьи для внуков и правнуков, поскольку в ней указывается, что участник ее добавил исполненный славы лист к семейной истории. Ваше имя на вечные времена впишется в список китайских предпринимателей, войдет в историю и будет распространять свое благоухание на сто поколений».
     Включение имени в список китайских предпринимателей стоит 4 юаня за заявку, 10 юаней за опубликование и 12 юаней за книгу, всего 26 юаней, что для китайцев немалая цена.

     Королевские доходы — «яшма» достаются за кучу пустых обещаний — за «кирпич».
Этот тип пропаганды известный американский логик Ирвин М. Копи называет argumentum ad populum (спектакль для публики (лат.)).
Он приводит в качестве примера автомобиль, рядом с которым сфотографирована хорошенькая девушка и который в результате рекламируется как лучший: «Рекламные агенты расхваливают свои товары, заставляя человека грезить о них».

12   Ворона и Лисица

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;
На ель ворона взгромоздясь,
Позавтракать совсем уж было собралась,
Да призадумалась; а сыр во рту держала.
На ту беду Лиса близехонько бежала.
Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, — Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит,
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так прямо сказки!
Какие перышки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,
Ведь ты б у нас была царь-птица!»
Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло, —
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал — с ним была плутовка такова.

     Похвала Лисицы — это «кирпич», с помощью которого она получает свою «яшму», сыр.

13   Пять городов в подарок

В эпоху «Сражающихся царств» (V — III вв. до н.э.) царство Цинь хотело овладеть царством Вэй. Для этого оно заключило союз с государством Чжао. В награду за победу над Вэй Цинь обещало Чжао отдать принадлежащий Вэй город Е (в районе нынешней провинции Хэнань).
     Царь Вэй узнал об угрозе войны на два фронта, испугался и собрал на совет своих министров. Но никто не мог найти выхода. Наконец царь обратился к своему военачальнику Ман Мао, который особенно славился своей хитростью. Тот сказал, что нет причин беспокоиться. Ведь между Цинь и Чжао по традиции не может возникнуть хороших отношений. «Нынешний военный союз направлен на раздел нашей страны и увеличение собственных владений. Конечно, союз этот кажется сильным, но каждая из сторон преследует при этом только свои собственные цели. Тон задает Цинь, а Чжао играет роль помощника. Чжао нужно только предложить побольше, и союз с легкостью будет разбит».
И Ман Мао рассказал свой план. Царь Вэй счел его хорошим и начал приводить в исполнение. Он послал в Чжао посла, который передал царю Чжао следующее: «Город Е в настоящее время удержать трудно, рано или поздно он падет. Но ведь вы, нападая вместе с Цинь на нашу страну, хотите только получить этот город. Чтобы избежать войны, царь Вэй решил отдать вам город Е без боя. Принимаете ли вы предложение?»
Возрадовавшись, царь Чжао отвечал: «Почему это царь Вэй раздаривает города, когда еще не дошло дело до схватки?»
Ответ был таков: «Все очень просто. Война ужасна. Она уносит человеческие жизни и опустошает страну. Царь Вэй руководствуется человечностью и заботой о будущем. Он хочет, чтобы его народ избежал нужды и несчастий. Поэтому он решил покончить дело миром».
Царь Чжао спросил: «Чего же хочет царь Вэй от меня, если я приму подарок?»
Посол ответил: «Конечно, у моего царя имеются некоторые пожелания, ибо он хочет мирного решения проблемы, а не безусловной капитуляции. Даже в тяжелейшем положении он может взвесить преимущества и недостатки. Ранее между Вэй и Чжао был союз и дружеские отношения. Отношения же между Вэй и Цинь всегда были плохими. Цинь — это страна волков. Циньские воины подобны диким зверям. Лучше уж мы отдадим нашу землю старым друзьям, чем оставим ее в добычу варварам. Так что если вы хотите дружбы с царем Вэй, то он ожидает от вас, что вы разорвете отношения с Цинь. Тогда вы получите город Е в знак дружбы. Если же вы откажетесь от предложения, наша страна будет вести политику выжженной земли и сражаться до последней капли крови».
Царь Чжао обсудил ночью предложение со своим советником, который посоветовал согласиться. Ибо если можно заполучить единственную причину войны — город Е — без боя, зачем воевать? Кроме того, Цинь, присоединив Вэй, станет гораздо могущественнее и непременно направит острие своего копья против Чжао. Таким образом, следует воспользоваться предложением Вэй для получения преимущества, укрепить положение Вэй, подавить экспансионизм Цинь и тем упрочить собственную безопасность.
Так что царь Чжао принял условия Вэй, сразу же объявил о разрыве отношений с Цинь и закрыл границу с ним.
Царь Цинь, услышав эту новость, страшно разгневался. Он сразу прекратил подготовку к нападению на Вэй, а вместо этого стал готовить поход на Чжао.
Царь Чжао тем временем решил воплотить в жизнь пакт, заключенный с Вэй, и направил армию в направлении города Е, чтобы занять его. В городе Е стояла армия военачальника Ман Мао. Военачальник встретил чжаоскую армию на самой границе и спросил ее командира, со злом или с благом они явились. Военачальник чжаоской армии сослался на договор между Вэй и Чжао об уступке города Е.
«Собачье дерьмо, — загремел Ман Мао. — Мне доверена охрана города, как могу я сдать его без боя?»
«Это тайное дипломатическое соглашение. Царь Вэй сообщил свою волю», — сказал военачальник Чжао.
«Что еще за тайное соглашение? Разве царь Вэй лично на это согласился? Покажите мне договор».
Чжаоский военачальник возразил: «Разве слова посла царя Вэй ничего не стоят?»
Ман Мао парировал: «Что еще за посол? Если вы доверяете послам, прислушайтесь ко мне. Царь Вэй не передавал мне никакого приказа, и я не имею права сдать город. Если вы хотите его получить, запросите разрешения у моего начальника. Но я предупреждаю: если вы сейчас же не уберетесь, я отрежу вам отступление и нападу на вас!»
Военачальнику Чжао ничего не оставалось, как отступить и обо всем рассказать своему царю. Тот только теперь понял, что царь Вэй обвел его вокруг пальца. Одновременно он узнал о стараниях Цинь заключить с Вэй военный союз против Чжао. Это погрузило его в еще больший ужас.
После спешного совещания со своими приближенными он добровольно отдал Вэй пять городов, чтобы добиться союза против Цинь.
Здесь редкостный метод ловли рыбы является «кирпичом», а возрастание интереса властителя Чжоу к необычному рыбаку — полученной за него «яшмой».

     Этот рассказ взят из книги, датируемой 200 г. до н.э., — «Планы "Сражающихся царств"», увлекательнейшего беллетристического произведения, в котором описываются политические интриги двух столетий, предшествовавших воцарению Цинь, со всеми тогдашними анекдотами, политическими речами и остроумными выражениями. Я привожу историю в изложении современной тайбэйской книги о стратагемах.
«Кирпичом» здесь является лживое обещание отдать город Е, а спасение от Цинь и пять городов, полученных Вэй, соответствуют «яшме».